Кипренский Орест Адамович (1782 - 1836)

Русский художник. Выдающийся мастер русского изобразительного искусства романтизма, получивший особую известность как замечательный портретист.
Незаконный сын помещика А.С.Дьяконова, записанный в семью его крепостного человека А.К.Швальбе. Получив вольную, учился в петербургской Академии художеств (1788—-1803) у Г.И.Угрюмова и Г.Ф.Дуаена. Жил и работал в Москве (1809), Твери (1811), Петербурге (с 1812), в 1816-22 и с 1828 — в Риме и Неаполе.
В картине «Дмитрий Донской на Куликовом поле» (1805, Русский музей) продемонстрировал уверенное знание канонов академической исторической картины. Но весьма рано областью, где его талант раскрывается наиболее естественно и непринужденно, становится портрет. Уже первый его живописный портрет («А.К.Швальбе», 1804, там же), написанный в «рембрандтовской» манере, выделяется своим выразительным и драматичным светотеневым строем. С годами его мастерство, — проявившееся в умении создавать в первую очередь не типы (преобладавшие в русском портрете эпохи Просвещения), а неповторимые индивидуально-характерные образы, подбирая каждый раз особые пластические средства, чтобы эту характерность оттенить, — последовательно крепнет. Впечатляющей жизненности полны: портрет мальчика А. А. Челищева (около 1810-11), парные изображения супругов Ф.В. и Е.П.Ростопчиных (1809) и В.С. и Д.Н.Хвостовых (1814, все — Третьяковская галерея). Художник все чаще обыгрывает экспрессивные возможности цветовых и светотеневых контрастов, пейзажного фона, символических деталей («Е.С.Авдулина», около 1822, там же). Даже большие парадные портреты художник умеет сделать лирически, почти интимно непринужденными («Портрет лейб-гусарского полковника Евграфа Давыдова», 1809, Русский музей).
Особый раздел составляют автопортреты Кипренского [с кистями за ухом (около 1808, Третьяковская галерея), в розовом шейном платке (около 1808, Русский музей), в полосатом халате (1828, Третьяковская галерея) и др.]; их животворит трепетная романтическая стихия творчества, воплощением которой выступает сам художник. Кипренский сумел конгениально прочувствовать творческий темперамент лучших русских поэтов того времени, оставив нам замечательные образы К.Н.Батюшкова (1815, итальянский карандаш, Музей института русской литературы АН СССР, Санкт-Петербург), В.А.Жуковского (1816) и А.С.Пушкина (1827; оба — Третьяковская галерея).
Кипренский был также виртуозным рисовальщиком, создавшим (преимущественно в технике итальянского карандаша и пастели) образцы графического мастерства, зачастую превосходящие открытой, волнующе легкой своей эмоциональностью его живописные портреты. Это и бытовые типажи («Слепой музыкант», 1809, Русский музей; «Калмычка Баяуста», 1813, Третьяковская галерея), и знаменитая серия карандашных портретов участников Отечественной войны 1812 года (рисунки с изображением Е. И. Чаплица, А. Р. Томилова, П.А.Оленина, тот же рисунок с поэтом Батюшковым и др.; 1813-15, Третьяковская галерея и др. собрания); героическое начало здесь приобретает задушевный оттенок.
Большое число набросков и текстовые свидетельства показывают, что художник весь свой зрелый период тяготел к созданию большой (по его собственным словам из письма А.Н.Оленину 1834 года), «эффектной, или, по-русски сказать, ударистой и волшебной картины», где в аллегорической форме были бы изображены итоги европейской истории, равно как и предназначение России. «Читатели газет в Неаполе» (1831, Третьяковская галерея) — по виду просто групповой портрет — на деле есть скрытно-символический отклик на революционные события в Европе. Однако наиболее честолюбивые из живописных аллегорий Кипренского остались неосуществленными, либо пропали (подобно «Анакреоновой гробнице», завершенной в 1821). Эти романтические поиски, однако, получили масштабное продолжение в творчестве К.П.Брюллова и А.А.Иванова.